Обыкновенная Мёмба - Страница 39

Конечно, если бы им объяснили, что такое объем костюма, какой это болезнью они могут заболеть и почему все будет в порядке, на душе стало бы, как говорится, муторно. Но они не понимали очень многого, а мёмбяне не объяснили им, потому что для них самих все было ясно и понятно, и они просто не могли подумать, что на далекой планете Земля есть люди, которые не знают, что чем глубже ныряет человек, тем сильнее повышается давление воды на каждую клетку его тела.

А ребята не знали, что даже водолазы в специальных костюмах, не говоря уж об аквалангистах, должны подниматься с глубины очень постепенно, не спеша, чтобы их организм привык к изменению давления. Если этого не сделать, то вначале может пойти кровь из носа и ушей, а если глубины будут большими, то может закипеть кровь в венах, и человек погибнет. Вот почему на Земле аквалангистами, а тем более водолазами могут быть только очень дисциплинированные и смелые люди. Там, под водой, каждая промашка, шалость или поспешность может окончиться трагически. Морские глубины не терпят легкомыслия и не прощают даже первой ошибки…

Ничего этого и многого другого, связанного с морем и морскими глубинами, земляне еще не знали, и это их спасало от многих неприятных размышлений. Ведь мёмбяне сумели разработать такие костюмы, которые полностью предохраняли их от коварства морских глубин.

Между тем темно-серебряный мёмбянин проверил всех акванавтов и разрешил спускаться под воду.

Первой, конечно, бросилась в воду Пепа. За ней хотела спуститься по лесенке Валя, но сделать это сразу она не решилась — что-то останавливало ее. Тогда нырнул Крайс, вынырнул и протянул Вале руку. Так, держась за его руку, Валя спустилась по лесенке в воду. Андрей двинулся за ней — довольно осторожно и не спеша. Виктор смотрел на них и думал:

«Мёмбяне ныряют точно так же, как мы ныряем в речку. Поскольку они похожи на нас как две капли воды, только цвет кожи у нас другой, значит, ничего страшного они не видят. Почему же должен видеть страшное я?»

И он не раздумывая оттолкнулся от настила и сделал «ласточку» совсем так, как делал каждый раз, когда нырял в воду своей реки.

Конечно, как и всякий ныряющий на Земле, он зажмурил глаза и бешено заработал ногами и руками. Дыхание он, конечно, сдерживал, ведь именно к этому он привык на Земле. И уж когда стало не хватать воздуха, он открыл глаза, надеясь увидеть светлую поверхность воды, на которую ему предстояло всплыть, она оказалась довольно далеко, а воздуха становилось все меньше и меньше. Задыхаясь, Виктор рванулся вверх, к поверхности, к воздуху и солнцу. Пусть чужому, остывающему и потому оранжево-красному, но все-таки солнцу.

Вынырнув, он сделал судорожный вдох и, когда в глазах перестали кружиться разноцветные шарики, вдруг подумал:

«А зачем я так рвался на поверхность? Ведь в этом костюме можно и нужно дышать под водой». Но хоть он и знал это, хоть и верил в костюмы серебряных людей, все-таки побаивался. Вера верой, а проверка проверкой…

Виктор подплыл к сваям, на которых стоял причал, взялся за одну из них и стал медленно, перебирая руками, погружаться в воду. Сам того не замечая, он все-таки затаивал дыхание, а когда поймал себя на этом, разозлился.

«Как будто трушу». А он не любил быть трусом…

Виктор решительно втянул в себя воздух. Дышалось как всегда. Он спустился поглубже, в оранжево-зеленоватую толщу воды, и вдохнул еще раз. Все в порядке! И он пошел и пошел куролесить под водой, перевертываясь с боку на бок, кувыркаясь и просто плавая.

Им овладевало ни с чем не сравнимое чувство сознательной невесомости. Сознательной потому, что, когда они летели к Мёмбе в плазменной бутылке, в ней тоже была невесомость, но совсем не такая. Там, в космосе, все было как-то не по-настоящему. Телом невозможно было управлять. Оно жило как бы само по себе, а ты — сам по себе. Хочется повернуть налево, а тебя несет вправо или вверх. Стараешься набрать высоту, а вместо этого плывешь вниз.

Здесь, в воде, тело было тоже почти невесомым, но оно полностью подчинялось приказаниям разума, подчинялось каждому движению руки или ноги. Можно было плыть куда хочешь и как хочешь — тихонько или, наоборот, быстро. И даже сопротивление воды, некоторая плавность, замедленность движений были необыкновенно приятны — сам себя чувствовал сильным и умелым. И когда он почти уверился и в своих силах, он увидел, что под ним промелькнула длинная округлая тень. Потом она появилась рядом и сразу же отошла в сторону.

«Акула!» — прежде всего подумал Виктор и рывком послал свое послушное тело вверх, к поверхности.

Когда он вынырнул, то прежде всего увидел встревоженное лицо Оэты и ребят, а потом уже услышал первый упрек на Мёмбе.

— Ну разве можно, не предупредив… — Это сказала Оэта, а Андрей закричал:

— Получается?

— Получается… Но… В общем, простите. Увлекся. Очень уж здорово!

Оэта видела его радостное и в то же время чем-то встревоженное лицо, улыбнулась и сообщила:

— Ребята сказали мне, что у вас в океане водятся страшные хищницы — акулы. Так вот у нас их нет. Есть отарии и мравиши — огромные морские змеи. Но они редко нападают на людей. Есть, конечно, другие хищники среди них, и очень ядовитые, есть и электрические рыбы, они могут убить не только человека, но даже лятуя, но мы их не боимся. И от электрических рыб, и от ядовитых надежно спасает костюм. И все-таки море есть море. В нем могут произойти совершенно неожиданные и неприятные истории. Вот почему у нас правило — мы никогда не плаваем в одиночку и почти обязательно в сопровождении гршей.